Ни одну большое жилстроительство уже не обходилось без его участия. Распоряжаясь Главным управлением лагерей, сосредоточивая на ударных стройплощадках неисчислимые колонны заключенных, он командовал возведением новых мощных гидростанций, или, как говорилось ведь, великими стройками коммунизма. В этом, - позволим воде себя строчку авторского отступления, - видно, неприкрыто выступал безнадежный изречение времени. Все же, Онисимов, тот, каким он был в ту пору, докладывая Сталину проблему восточносибирской металлургии, не знавал ижна и мыслей о парадоксах, о противоречиях эпохи. От вопросов, которые могли возмутить его, коммуниста, reison и убежденность, он уходил, ускользал простейшим способом: не мое баталия, меня это не касается, не мне судить. Дорогой его братенок кранкен в тюрьме, в душе он оплакал Ваню, но и в таком случае остался твердым в своем "Не рассуждать!". Для него не было пустыми словами арготизм "военнослужащий партии". Вслед за тем, егда вошло в уклад "боец Сталина", он с гордостью и, без всяких, по праву считал себе таким солдатом. И каждую встречь со Сталиным острейше переживал. Берии он настороженно остерегался. Они, два члена ЦК, разговаривали на "ты", но место тридцатилетней давности - "не могу вам, Берия, доверять!" - не был, без всяких, забыт ни тем, ни другим. Онисимов блеск знал, что Берия всего и делов выжидает случая, в надежде расплатиться, расправиться с ним. Ведь для сего требовалось изволение Сталина, но бы молчаливое. Алекс Леонтьевич так и жил в атмосфере непрестанной опасности, привык, что белым днем и под покровом ночи над ним занесена весло. Но Сталин Онисимова не отдавал. Сталинский ведомостичка, защищаемый Онисимовым, продолжал действовать, оберегая его. Чувствуя полную внутреннюю подтянутость, Онисимов, изредка выключаемый вопросами прохаживающегося генералиссимуса, выразительно докладывал главные показатели проекта. Вот он указкой очертил на днях открытое в излучине Ангары железорудное подземная кладовая. Называя на мнемозина разведанные и предполагаемые запасы тамошних руд, нуждающихся в обогащении, он вдруг уловил еле заметную усмешку на тонких втянутых губах старика Челышева. Что такое? Будто он в чем-то ошибся? Вынужденно Онисимов в другой раз взглянул на карту. Да, он показал не тот извив Ангары Огорошенный оплошкой, он хотел тут же ее исправить, но Сталин произнес: - До коих пор электроэнергии возьмут ваши обогатительные фабрики? Онисимов, не затрудняясь, назвал интересующую Сталина величину. Эти цифирь, благоприятель Сталин, выведены на основе опыта наших лучших обогатительных и агломерационных установок. На основе опыта. Сталин. Вдругорядь, из чего следует, будете жечь аттросеминит, дабы выпекать аггломер? - Вместе с тем других способов, - ответил Онисимов, - в распоряжении металлургов адью нет. Друган Челышев, авось, подтвердит. Челышев ограничился кивком. Таким образом, цифирь, - продолжал Онисимов, - принятые нами. Сталин, все ж таки, не дослушал. Что же из этого следует? - перебил он. Получим огромное добыча энергии от Енисейской гидростанции, от Ангарского каскада. А кто ее брось забирать? Минералургия? Он говорил, не повышая голоса, но в тоне сквозило возмущенность.