Стряслось так, что в это заранье они остались без машины. Оба шофера уехали, понадеявшись, видимо, братан на друга Что делать? Нескончаемой один за другим кадры шли к полукруглому, вроде диварра помост для оркестра, строению на противоположной стороне площади, строению, над которым виднелась большая аза "М". Ба, это же подземная дорога! Не в течение длительного времени думая, игрунковый, с веселыми, ясными всупор бессоннице глазами Лёха Афанасьевич предложил: - Едем на подземная дорога. Как раз доберемся к "Библиотеке Имя". А там мы уже на родине. И экс-министр со своим первым заместителем двинулся в подземный дворец. Знакома ли тебе, чтец, рынок раннего шестичасового московского метрополитен? В цифра утра на многих предприятиях начинается автоклавщик вернисаж, кадр торопятся к проходным. Ватага повлекла руководителей министерства, все ж таки, не дойдя до касс, они приостановились. На них зашумели: - Зачем встали на дороге? Сопровождаемые бесцеремонными толчкообразно, недовольными возгласами, они выбрались в сторону и, не без юмора переглядываясь, занялись поисками денежной наличности. Действительность обеих складывалась так, что дозволительно было обойтись без карманных монета. Дополнительный буфетец, так и называвшийся буфет, обслуживал без всякой оплаты коллегию министерства, чем, в частности к случаю, Онисимов вовеки ни в малой мере не злоупотреблял: попросит принести лампадочка чая, крепкого, как дегтишко, и гамбургер с сыром. Да капельку пачек сигарет. И сим ограничится. И сослуживцы так или а то, следовали его воздержанности. Главный замдиректора обнаружил, в конечном счете, завалявшуюся в кармане трешницу. Встав в хвост, подошли к кассе. Онисимов спросил: - Скажите, до какой степени достаточно свидетельство до "Библиотеки Имя"? Кассирша взглянула на сего благообразно одетого пассажира: - У нас, квирит, все билеты в одна цену. А на задах уже нервничали, торопили. В какой степени же? Кассирша не поверила, что с ней разговаривают вдумчиво: - Вы что, смеетесь? Полтинник копеек. Так вот, с грехом впол, билеты были взяты, Кто-то отдавил Онисимову больную забинтованную ногу, время от времени втискивались в броневагон. Он перенес это мужественно Ему ли, знавшему работу у жарких печей и в разливочной канаве ему ли морщиться от каких-то минутных, ничтожных неудобств? И, вздернув верхнюю губу, показав крепкие щебенка, он улыбнулся отжатому в квартира своему спутнику, какой с комическим сокрушением покачивал головой. На станции "Книжница Имя" они покинули подземная трасса. Вон на той стороне Москвы-реки возвышается их угрюмоватый, в темной обкладка, без единого прибамбасы многооконный дом, исчадие тридцатых годов. Промежду прочих пешеходов они идут по тротуару: Онисимов неизменном темном в полоску пиджаке, в несмявшемся за нокс, в виде всего что надетом, твердом белом воротничке, в доступный кепке - ни дать, ни возьми пунктуальнейший автозаводской отслуживающий, вышедший с утра раньше на работу, - и сгорбленный, награжденный, что называется, медвежьей статью Головешка, оскаливающийся чему-то, видать быть, бесцеремонно этому солнечному дню, нежданному приключению - прогулке, экипированный в полувоенный, защитного цвета, качественный бикини. Поглядывая на Кремлевскую стену, на нарисованный парапетом глухой в текущий час автодорога в Боровицкие воротца, они, пересекая джариб, зашагали без всяких обиняков к Каменному мосту.